Песня любви - Страница 8

—Полагаю, ясность внесена, так ведь. — Сказано это было отнюдь не в форме вопроса. — А теперь будь паинькой и освободи дорогу.

Как ни странно, матрос не шелохнулся.

—Он не заберет ее отсюда.

—Что за чертовщина, — скучающим тоном произнес лорд, и тут же его кулак расплющил челюсть матроса.

Тот приземлился в нескольких футах от них и так и остался лежать ничком. Из-за столика, издавая угрожающие звуки, поднялся мужчина, прежде сидевший с ним, однако сделал это недостаточно быстро. Короткий прямой — и он шлепнулся на свой стул. Одной рукой он постарался остановить струйку крови, побежавшую из носа.

Лорд медленно повернулся, черная бровь его вопросительно поползла вверх.

—Есть еще желающие?

Стоя у него за спиной, Мак ухмыльнулся, только теперь понимая, сколь ему повезло, что он не ввязался в драку с англичанином. Никто в комнате не сдвинулся с места, чтобы принять вызов. Все произошло слишком стремительно. Они ценили класс в боксере.

—Неплохо сработано, милок, — поздравил Джеймс брата. — А теперь мы можем покинуть это место?

Усмехнувшись, Энтони низко поклонился.

— После вас, старина.

На улице Джеймс поставил девушку на ноги прямо перед собой. В свете фонаря, висевшего над входом в таверну, она в первый раз смогла хорошенько рассмотреть «брата» и, переведя дыхание, ударила его ногой по щиколотке и кинулась бежать по улице. Яростно выругавшись, он бросился за ней, однако сделав несколько шагов, остановился, поняв бессмысленность преследования. Она уже растворилась в темноте улицы.

Обернувшись, он снова выругался, увидев, что и Макдонелл исчез.

— Куда же этот чертов шотландец пропал?

Энтони разразился таким хохотом, что вообще ничего не слышал.

— Ты о чем?

Джеймс натянуто улыбнулся.

—О шотландце. Нет его, пропал.

Энтони посерьезнел, огляделся вокруг.

—Тебя надо благодарить. Я все хотел его спросить, отчего оба они обернулись, услышав фамилию «Кэмерон».

—Да пусть все это к дьяволу катится, — отрубил Джеймс. — Как мне теперь ее искать, если я и понятия не имею, кто она такая?

—Искать ее? — Энтони снова начал давиться от смеха. — Ну, братец, ты охотник до трепки. Зачем тебе какая-то девчонка, которая только и хочет, чтобы попортить тебе внешность, когда другая минуты считает до твоего возвращения?

Джеймса уже не слишком волновала барменша, с которой он ранее договорился встретиться после того, как та кончит работу.

— Она меня заинтересовала, — проговорил Джеймс, затем передернул плечами. — Но, по-видимому, ты прав. Сойдет и крошка из бара, хотя у тебя на коленях она провела не меньше времени, чем у меня.

И все же перед тем, как двинуться к ожидавшему их экипажу, он окинул взглядом опустевшую улицу.

4

Джорджина дрожа сидела на нижних ступеньках лестницы, ведшей в какой-то подвал. Туда, где она укрывалась, свет совсем не проникал. Неведомый ей дом был тих, в окнах не горел свет. Тихо и на улице — таверна отсюда находилась весьма далеко.

В общем-то ей холодно не было. В конце концов стояло лето, и погода здесь очень напоминала ту, что бывала в ее родной Новой Англии. Дрожь, скорее всего, вызвана потрясением, запоздалой реакцией на пережитый страх, негодование и чересчур большое число неожиданностей. Однако кто бы мог подумать, что у «кирпичной стены» такая внешность?

Она вспомнила это лицо патриция, жесткий взгляд его глаз, — лучащихся любопытством, каких-то прозрачных, зеленого цвета, не темного, не светлого, такие... такие... Ей на ум пришло слово «устрашающие», хотя она бы и не смогла объяснить почему. Подобные глаза были способны вселить страх в мужчину, не говоря уже о женщине. Взгляд прямой, бесстрашный, безжалостный. Ее опять стала бить дрожь.

Она вновь дала волю своему воображению. Когда он глядел на нее, глаза светились лишь любопытством... Нет, не только. Что-то в них еще такое, что ей прежде не было знакомо, названия чему она не могла дать, нечто, определенно порождающее тревогу. Что же?

Да какое это все имело значение? Что она так занялась его изучением? Никогда больше она его не увидит, и только Бога за это надо благодарить. И как только пальцы на ногах перестанут саднить от удара, который она нанесла напоследок, она о нем и думать забудет.

Джеймс — имя его или фамилия? Да какое это могло иметь значение? А плечи, о Боже, какой же они ширины. «Кирпичная стена» — название очень подходящее, широкая кирпичная стена, но кирпичи такие милые. Милые? Она прыснула. Ну ладно, пускай красивые кирпичи, очень красивые кирпичи. Нет, нет, что это ей в голову взбрело? Он был просто здоровенной обезьяной с привлекательной наружностью. И только. К тому же англичанин, для нее чересчур стар да еще один из этих отвратительных аристократов, должно быть, богач, способный купить все, что ему вздумается, и готовый на любое безрассудство. Для такого человека ничего не значат принятые нормы. Разве не нанес он ей чудовищного оскорбления? Прохвост, негодяй...

—Джорджи?

Шепот донесся до нее откуда-то со стороны. Она не стала отвечать шепотом, а просто закричала:

—Сюда, Мак!

Спустя несколько мгновений, она услышала шаги приближающегося к ней Мака, затем над ступеньками нависла его тень.

—Можешь теперь подниматься наверх, крошка. На улице никого.

—Я и сама знаю, что вокруг тихо, — проворчала Джорджина, взбираясь по ступенькам. — А что ты так долго? Они схватили тебя?

— Нет, я просто решил подождать возле таверны, посмотреть, не пойдут ли они за тобой. Боялся, что тот, светловолосый, вздумает это сделать, да его брат так над ним стал потешаться, что он передумал.