Песня любви - Страница 31

Джорджина завороженно глядела, как столь же стремительно улетучивался ее шанс исчезнуть с корабля. Как это могло случиться? Взглянув вверх на небо, она обнаружила, что оно так плотно затянуто облаками, что даже приблизительно определить время дня невозможно. Неужели было уже так поздно, когда она относила капитану поднос с едой? Оглядев паруса ближайшей к носу мачты, она поняла, что судно идет на прекрасной скорости, подгоняемое штормовым ветром. Но все же успеть уже уйти от берегов Англии? Когда она спустилась вниз к капитану, судно еще лавировало по фарватеру реки.

Ярость и гнев охватили ее. Чтоб он был трижды проклят. Не будь он так захвачен стремлением развлечь себя за ее счет, если бы не его несносное поддразнивание и навязчивая заботливость, которые ей сейчас представлялись лишь способом навязать ей свою деспотическую волю, она бы смогла с ним навсегда распрощаться. А теперь... дьявольщина, на этом судне она оказалась в ловушке, во власти его отвратительных капризов, в ожидании ухудшения собственного положения, что она уже отчасти ощутила сегодня днем. Разве не признал он, что испытывает удовольствие, будя в человеке гнев, толкающий того на крайности? Сколь мягким бы характером ни обладала, а она стремилась себя в этом убедить, даже она не смогла бы долго безропотно выдержать эту целенаправленную травлю. Ее бы раз за разом провоцировали, до тех пор пока она бы в конце концов не влепила ему пощечину или же не прибегла к иной форме защиты, свойственной женщинам, чем бы и выдала себя. И что тогда? Учитывая его склонность к жестокому юмору, она даже не бралась вообразить, что могло произойти.

Госпожа Удача сегодня действительно отвернулась от нее. Да и осторожность на какой-то миг ее оставила. Когда эти панические раздумья были прерваны резким толчком в плечо, она, быстро обернувшись, с яростью бросила:

— Чего надо?!

В ответ на столь дерзкие слова последовал удар кулаком — что было весьма логично. Удар в голову бросил ее на трап, по которому она заскользила ногами вниз и в итоге спиной шлепнулась на палубу.

Она была более удивлена, чем ошеломлена, хотя горящее ухо ощущало боль. Ей не надо было объяснять, в чем она допустила промашку, хотя стоящий над ней озлобленный матрос тут же сообщил ей об этом.

—Еще такое от тебя услышу, ты, вшивый пидор, и вылетишь у меня за борт быстрее, чем харкнуть сможешь. И под ногами на этом чертовом трапе не вздумай больше путаться!

Место, где она оказалась, было столь тесным, что он просто не мог ее обойти, хотя матрос был не особо крупным да и весьма сухопарым. Джорджине, однако, было не до того, чтобы это отметить. Ей надо как-то убрать с его пути свои раскинутые в стороны ноги, потому что он как раз намеревался ударом ноги отбросить их со своего пути, не опускаясь до того, чтобы через них переступить.

Между тем, стоя на юте, Конрад Шарп из кожи вон лез, чтобы удержать капитана, рвущегося спрыгнуть через поручни на нижнюю палубу с того момента, как он увидел, что девушку ударили. А удержать капитана, причем сделать это исподволь, было очень, очень непросто.

—Уймись, Хок, худшее позади. Сейчас вмешаешься, и ты...

—Вмешаюсь? Да я этому мужику кости переломаю!

—Да, затея прекрасная, — насмешливо бросил Конни. — Как лучше продемонстрировать команде, что к мальчику Джорджи следует относиться вовсе не как к юнге, а как к твоей личной собственности? С тем же успехом ты можешь сорвать эту дурацкую шапочку и задрать юбку. В любом случае ты вызовешь любопытство матросов в отношении твоего юного друга, и они не успокоятся, пока не выяснят, что в нем такого особенного, что толкнуло тебя на убийство. И нечего поднимать на меня свою бровь, ты, чертов недоумок. Для парня такого сложения, ты же знаешь, твои кулаки — это смерть.

—Ладно, я прикажу протащить этого парня под килем.

Поняв по его сухому тону, что Джеймс пришел в себя, Конни, усмехнувшись, отступил назад.

—Нет, ты этого не сделаешь. Как ты это объяснишь? Девчонка распустила язык. Нам и отсюда было это слышно. На судне нет матроса, который не поступил бы так же, как Тиддлз, который был спровоцирован маленьким наглецом. К тому же, похоже, братец готов вступиться за твоего дружка, и тут уж ни у кого это не вызовет недоумения.

Они оба стали следить за тем, как Айан Макдонелл, налетев на Тиддлза, с силой дернул его в сторону как раз в тот момент, когда тот собирался ударить девушку ногой.

Шотландец сгреб матроса за его клетчатую рубаху и поднял в воздух. И хотя Макдонелл не повысил голоса, его предупреждение отчетливо донеслось с палубы.

—Еще раз тронешь паренька, и мне придется тебя прикончить.

—У него это, кажется, недурно получается, — прокомментировал Джеймс.

—По крайней мере, никто болтать об этом не станет... О том, что брат вступился.

—Отстоял ты свою точку зрения, Конни. Но перегибать палку не стоит. Слушай-ка, а что она там, черт возьми, говорит этому шотландцу?

Девушка поднялась на ноги и настойчиво, но негромко что-то втолковывала брату, продолжавшему держать Тиддлза в воздухе.

—Похоже, она пытается разрядить ситуацию. Смышленая девица. Соображает, чья здесь вина. Если бы она не стояла там, тараща глаза по сторонам...

—И на мне часть вины есть, — вклинился Джеймс.

—Да? Я что-то упустил? Например, не видел, как ты приколачиваешь гвоздями ее за ноги к палубе?

—В известном смысле. Но заметь, старина, ничего забавного в этом я не нахожу.

—Жаль. А я нахожу. — Конни улыбнулся без намека на раскаяние. — Сдается мне, ты смерть готов принять, лишь бы проявить свое благородство. Так что, давай, продолжай. Облегчи душу рассказом о том, почему ты чувствуешь себя ответственным за дерзкое поведение этого детеныша.