Песня любви - Страница 26

—Я не так слаб, как выгляжу, — продолжала упорствовать она.

—Это точно? Приятно узнать, потому как тебе почти ежедневно придется перетаскивать одно из этих тяжелых кресел. Обычно по вечерам я ужинаю со своим старшим помощником.

—Только с ним? — Ее взгляд обежал пять кресел в разных концах комнаты, не считая того, в котором он сидел сейчас. — И больше ни с кем из ваших офицеров?

—Это не военный корабль, — подчеркнул он. — И я очень люблю уединенность.

Глаза у нее заблестели.

—Тогда я вас оставлю...

—Не так сразу, пострел. — Он удержал ее, когда она уже двигалась к двери. — Куда ты вздумал отправиться, когда все твои обязанности ограничиваются этой каютой?

—Мне... это... показалось, что вы... что вы что-то сказали об уединенности.

—Тебя смутил тон, которым я говорил, а? Чересчур резковат для тебя, парнишка?

—Сэр?

—Ты что-то стал запинаться.

Она опустила голову.

—Прошу прощения, капитан.

—Ну, ну, не стоит. Ты бы глядел мне в глаза, если бы считал, что надо за что-то извиняться, а этого ты не сделал... пока. Я тебе не отец, чтобы тебе пощечин надавать или ремешком поучить, я твой капитан. Так что не падай в обморок от страха всякий раз, как я на тебя прикрикну или брошу косой взгляд, если паршивое настроение найдет. Делай, что тебе говорят без вопросов и возражений — и мы с тобой прекрасно поладим. Ясно?

—Совершенно ясно.

—Великолепно. Тогда передвинь сюда свою задницу и покончи с этим провиантом, который мне предназначен. Не могу допустить, чтобы мистер О'Шон подумал, что я недооцениваю его трудов, иначе кто знает, что у меня на тарелке окажется в следующий раз. — Когда она только попыталась начать протестовать, оборвал ее словами: — Черт меня подери, но ты выглядишь отощавшим от голода. Однако мы нарастим мясца на твои косточки, прежде чем доберемся до Ямайки. Слово тебе даю.

Джорджине пришлось сделать усилие, чтобы на лице ее не появилось выражение озабоченности, когда она перетаскивала кресло к столу и убедилась, что он практически не притрагивался к еде. Не то чтобы она не проголодалась. Проголодалась. Но как ей было есть, когда он сидел напротив, уставившись на нее? К тому же ей, не теряя драгоценною времени на уничтожение пищи, следовало найти Мака. Она должна была поделиться с ним потрясающей новостью о том, кто здесь был капитан — прежде чем оказалось бы поздно предпринимать какие-то шаги.

—К слову скажу, пострел, мое стремление к уединенности на тебя не распространяется, — проговорил капитан, подталкивая к ней стоявший на столе поднос с едой. — Да и как иначе может быть, если в твои обязанности входит постоянный уход за мной? К тому же через считаные дни я твое присутствие и замечать не стану.

Это звучало обнадеживающе, однако не меняло того факта, что прямо сейчас он вполне явно ее замечал и ждал, когда она приступит к трапезе. Как ни удивительно, отметила она про себя, ни на отварной рыбе, ни на овощах не было признаков застывшего жира, здесь же были свежие фрукты. Остывшая еда все еще выглядела соблазнительно.

Ну ладно, чем скорее дело сделаешь, тем скорее будешь свободна. Она начала уплетать пищу с такой жуткой скоростью, что уже через минуту поняла свою ошибку: проглоченное было готово извергнуться обратно. Глаза у нее расширились от ужаса, и она бросилась к стульчаку за ночной вазой, стоявшей там, обуреваемая единственной мыслью: «О господи, сделай так, чтобы она была пуста». Та оказалась пустой и она успела выхватить ее вовремя, едва расслышав негромко сказанное капитаном:

—Господи помилуй, не станешь же ты... впрочем, вижу, что именно это ты и делаешь.

Ей было безразлично, что он тогда подумал, поскольку желудок ее исторгал все, что она в него насильно запихнула, если не больше. Еще прежде чем закончила, она ощутила, как на лоб ей легла холодная влажная тряпица, а на плечо — тяжелая сочувственная рука.

—Извини, парень. Мне надо было сообразить, что ты все еще чересчур взволнован, чтобы нормально есть. Давай-ка я тебе помогу прилечь в постель.

—Нет, мне...

—Не спорь. Возможно, тебе больше никогда не предложат в ней расположиться, а кровать чертовски удобная. Воспользуйся моим раскаянием и испробуй ее.

—Но мне вовсе не хо...

—Мне казалось, мы договорились, что ты станешь исполнять распоряжения по мере их поступления? Я тебе приказываю улечься на кровать и немного отдохнуть. Так как — перенести тебя на руках или ты сам в состоянии сдвинуть свою задницу с места и отправиться туда?

От мягкости к жесткости, затем откровенная нетерпеливость. Джорджина ему не ответила. Добежав до широкой постели, она рухнула на нее. Он действовал как деспот, ей это было ясно. Явно принадлежал к числу тех, кто полагал, что капитан корабля, вышедшего в плавание, это всемогущий господь. Но в данный момент она чувствовала себя настолько разбитой, что ужасно нуждалась в том, чтобы лечь, но не в его треклятую постель. И еще он тут торчал рядом, теперь вот наклонялся над ней. У нее перехватило дыхание, мысленно она взмолилась, чтобы он этого не заметил. Он же лишь вновь положил ей на лоб холодную тряпицу.

—Тебе следует снять свою шапочку и жилетку да и башмаки тоже. Сразу лучше станет.

Джорджина сделалась мертвенно-бледной. Настал ли момент, когда ей следует перестать быть послушной?

Попытавшись придать своим словам насмешливость, она четко произнесла:

—Быть может, капитан, вы придерживаетесь иного мнения, но я точно знаю, как о себе позаботиться. Со мной и так все в порядке.

—Как тебе угодно, — передернул он плечами и, к ее облегчению, отвернулся. Однако спустя мгновение с другой стороны комнаты до нее донеслось: — Кстати, Джорджи, когда лучше себя почувствуешь, не забудь притащить сюда свой гамак и пожитки с полубака. Юнга у меня спит там, где в нем нуждаются.